Культу медведя и различным его проявлениям в мировой этнографической науке посвящена, как известно, обширная литература. В ней имеются исследования о соответствии формы и содержания этого своеобразного культурного феномена, его генезиса и путей эволюции; культ медведя вообще и медвежий праздник в частности используются как источник по реконструкции социальной организации, этнической истории, архаического мировоззрения. Именно этот последний аспект при сопоставлении с шаманизмом может представлять большой интерес и является перспективным, тем более что различные стороны шаманизма едва ли слабее отражены в этнографической литературе.
В современном мировоззрении хантов выявляются различные пласты, которые находятся в разной степени совмещения древнейший автохтонно-сибирский; пласт, отражающий южный скотоводческий этап биографии угров до прихода их в таежную зону; христианский, отражающий тесные контакты с русским населением; наконец, пласт современного материалистического мировоззрения.
В некоторых случаях элементы этих известных, а, возможно, и других пока неизвестных мировоззрений, очень глубоко проникли друг в друга, в отдельных случаях составили весьма затейливую мозаическую картину, а иногда какой-либо компромисс оказался совершенно невозможен в силу несовместимости представлений или принципов. Именно последнее обстоятельство существенно облегчает поиск и вычленение одной мировоззренческой системы из некоторого количества смешанных.
В частности, если речь вести о традиционном, еще дохристианском, пласте миропонимания, то в нем обнаруживаются, например, взаимоисключающие представления следующего порядка.
При сравнении, с одной стороны, представлений, связанных с культом медведя, а с другой — шаманистических, вскрывается возможность обнажить и противопоставить некоторые мировоззренческие несоответствия. Эти несоответствия, или, скорее, противоречия, вероятно, не могли бы существовать в рамках единой и логически оправданной, внутренне непротиворечивой системы. Наоборот, логично предположить их существование в рамках разных мировоззренческих систем. На это наталкивают непротиворечивые сообщения информаторов-очевидцев, утверждающих, что на различных церемониях, связанных с культом медведя, шаманы присутствовали не иначе, как только наравне с другими. В то же время хорошо известно из сообщений информаторов и многочисленных специальных исследований и публикаций об особой роли шамана в социальной сфере, где он есть заметно выделяющаяся фигура. Эта особая роль шамана, даже учитывая неразвитость обско-угорского шаманизма, объективно была обусловлена его избранничеством либо божеством Торумом (Шатилов М.Б., 1931. С. 121.), либо духами (Karjalainen K.F., 1927. III. S. 251), либо каких-то других существ сверхъестественного мира, стоящих над человеком (Кулемзин В.М., 1976. С. 67). Шаманы в медвежьих празднествах не только присутствовали наравне с другими, но более того, по сообщению В.Н. Чернецова, во время драматических представлений их высмеивали так же, как “дураков или трусов” (Tschernettzow V.N., 1947. S. 292).
Сопоставляя как форму, так и содержание различных медвежьих церемоний и шаманских сеансов, включая аксессуары и атрибуты, мы увидим, что между тем и другим мало что общего.
Свежие комментарии